Неточные совпадения
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще
на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он
скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Под песню ту удалую
Раздумалась, расплакалась
Молодушка одна:
«Мой век — что день без солнышка,
Мой век — что ночь без месяца,
А я, млада-младешенька,
Что борзый конь
на привязи,
Что ласточка без
крыл!
Мой старый муж, ревнивый муж,
Напился пьян, храпом храпит,
Меня, младу-младешеньку,
И сонный сторожит!»
Так плакалась молодушка
Да с возу вдруг и спрыгнула!
«Куда?» — кричит ревнивый муж,
Привстал — и бабу за косу,
Как редьку за вихор!
«Небось! мы не грабители!» —
Сказал попу Лука.
(Лука — мужик присадистый,
С широкой бородищею.
Упрям, речист и глуп.
Лука похож
на мельницу:
Одним не птица мельница,
Что, как ни машет
крыльями,
Небось не полетит...
Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не могла и
на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена была я
скрыть мое чувство.
Стоя в холодке вновь покрытой риги с необсыпавшимся еще пахучим листом лещинового решетника, прижатого к облупленным свежим осиновым слегам соломенной крыши, Левин глядел то сквозь открытые ворота, в которых толклась и играла сухая и горькая пыль молотьбы,
на освещенную горячим солнцем траву гумна и свежую солому, только что вынесенную из сарая, то
на пестроголовых белогрудых ласточек, с присвистом влетавших под крышу и, трепля
крыльями, останавливавшихся в просветах ворот, то
на народ, копошившийся в темной и пыльной риге, и думал странные мысли...
Всё это случилось в одно время: мальчик подбежал к голубю и улыбаясь взглянул
на Левина; голубь затрещал
крыльями и отпорхнул, блестя
на солнце между дрожащими в воздухе пылинками снега, а из окошка пахнуло духом печеного хлеба, и выставились сайки.
При этом известии он с удесятеренною силой почувствовал припадок этого странного, находившего
на него чувства омерзения к кому-то; но вместе с тем он понял, что тот кризис, которого он желал, наступит теперь, что нельзя более
скрывать от мужа, и необходимо так или иначе paзорвать скорее это неестественное положение.
Он шел через террасу и смотрел
на выступавшие две звезды
на потемневшем уже небе и вдруг вспомнил: «Да, глядя
на небо, я думал о том, что свод, который я вижу, не есть неправда, и при этом что-то я не додумал, что-то я
скрыл от себя, — подумал он. — Но что бы там ни было, возражения не может быть. Стоит подумать, — и всё разъяснится!»
— Что ж, там нужны люди, — сказал он, смеясь глазами. И они заговорили о последней военной новости, и оба друг перед другом
скрыли свое недоумение о том, с кем назавтра ожидается сражение, когда Турки, по последнему известию, разбиты
на всех пунктах. И так, оба не высказав своего мнения, они разошлись.
— Я хочу прочесть «Safe and Happy», [«Невредимый и счастливый»,] или «Under the wing» [«Под
крылом»?] — сказала она, вопросительно взглянув
на Каренина.
— Она сделала то, что все, кроме меня, делают, но
скрывают; а она не хотела обманывать и сделала прекрасно. И еще лучше сделала, потому что бросила этого полоумного вашего зятя. Вы меня извините. Все говорили, что он умен, умен, одна я говорила, что он глуп. Теперь, когда он связался с Лидией Ивановной и с Landau, все говорят, что он полоумный, и я бы и рада не соглашаться со всеми, но
на этот раз не могу.
Опять блеснула молния, и послышался удар; и, трепля
крыльями, как бы стараясь удержаться
на воздухе, птица остановилась, постояла мгновенье и тяжело шлепнулась о топкую землю.
— Ничего, ничего! — сказала она. — Я сама не знаю: одинокая ли жизнь, нервы… Ну, не будем говорить. Что ж бега? ты мне не рассказал, — спросила она, стараясь
скрыть торжество победы, которая всё-таки была
на ее стороне.
Она чувствовала, что слезы выступают ей
на глаза. «Разве я могу не любить его? — говорила она себе, вникая в его испуганный и вместе обрадованный взгляд. — И неужели он будет заодно с отцом, чтобы казнить меня? Неужели не пожалеет меня?» Слезы уже текли по ее лицу, и, чтобы
скрыть их, она порывисто встала и почти выбежала
на террасу.
Она встала ему навстречу, не
скрывая своей радости увидать его. И в том спокойствии, с которым она протянула ему маленькую и энергическую руку и познакомила его с Воркуевым и указала
на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее своею воспитанницей, были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света, всегда спокойной и естественной.
Эти припадки ревности, в последнее время всё чаще и чаще находившие
на нее, ужасали его и, как он ни старался
скрывать это, охлаждали его к ней, несмотря
на то, что он знал, что причина ревности была любовь к нему.
И она боялась этого больше всего
на свете и потому
скрывала от него всё, что касалось сына.
Вронский погладил ее крепкую шею, поправил
на остром загривке перекинувшуюся
на другую сторону прядь гривы и придвинулся лицом к её растянутым, тонким, как
крыло летучей мыши, ноздрям.
Целый вечер прошел за работой и мечтами о том, как можно сделать такую мельницу, чтобы
на ней вертеться: схватиться руками за
крылья или привязать себя — и вертеться.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась
на кресло. Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные
крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
Может быть, он сумел бы лучше
скрыть свои грехи от жены, если б ожидал, что это известие так
на нее подействует.
Он оделся и, пока закладывали лошадей, так как извозчиков еще не было, опять вбежал в спальню и не
на цыпочках, а
на крыльях, как ему казалось. Две девушки озабоченно перестанавливали что-то в спальне. Кити ходила и вязала, быстро накидывая петли, и распоряжалась.
«Прежде я говорил, что в моем теле, в теле этой травы и этой букашки (вот она не захотела
на ту траву, расправила
крылья и улетела) совершается по физическим, химическим, физиологическим законам обмен материи.
Левин поглядел с портрета
на оригинал. Особенный блеск осветил лицо Анны в то время, как она почувствовала
на себе его взгляд. Левин покраснел и, чтобы
скрыть свое смущение, хотел спросить, давно ли она видела Дарью Александровну; но в то же время Анна заговорила...
Камердинер Вронского пришел спросить расписку
на телеграмму из Петербурга. Ничего не было особенного в получении Вронским депеши, но он, как бы желая
скрыть что-то от нее, сказал, что расписка в кабинете, и поспешно обратился к ней.
На другое утро, несмотря
на упрашиванья хозяев, Дарья Александровна собралась ехать. Кучер Левина в своем не новом кафтане и полуямской шляпе,
на разномастных лошадях, в коляске с заплатанными
крыльями мрачно и решительно въехал в крытый, усыпанный песком подъезд.
Было то время года, перевал лета, когда урожай нынешнего года уже определился, когда начинаются заботы о посеве будущего года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными по ним кустами желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится,
скрывая землю, когда убитые в камень скотиной пары́ с оставленными дорогами, которые не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут по зарям вместе с медовыми травами, и
на низах, ожидая косы, стоят сплошным морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
Она опять вся забилась, как рыбка, треща
крыльями седла, выпростала передние ноги, но, не в силах поднять зада, тотчас же замоталась и опять упала
на бок.
Он посылал сеноворошилку трясти сено, — ее ломали
на первых рядах, потому что скучно было мужику сидеть
на козлах под махающими над ним
крыльями.
Часовой, который видел, как Азамат отвязал коня и ускакал
на нем, не почел за нужное
скрывать.
Я, как матрос, рожденный и выросший
на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный
на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там
на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный
крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…
Думая так, я с невольном биением сердца глядел
на бедную лодку; но она, как утка, ныряла и потом, быстро взмахнув веслами, будто
крыльями, выскакивала из пропасти среди брызгов пены; и вот, я думал, она ударится с размаха об берег и разлетится вдребезги; но она ловко повернулась боком и вскочила в маленькую бухту невредима.
Для пополнения картины не было недостатка в петухе, предвозвестнике переменчивой погоды, который, несмотря
на то что голова продолблена была до самого мозгу носами других петухов по известным делам волокитства, горланил очень громко и даже похлопывал
крыльями, обдерганными, как старые рогожки.
Кажись, неведомая сила подхватила тебя
на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы
на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
Кажется, сами хозяева снесли с них дранье и тес, рассуждая, и, конечно, справедливо, что в дождь избы не
кроют, а в вёдро и сама не каплет, бабиться же в ней незачем, когда есть простор и в кабаке, и
на большой дороге, — словом, где хочешь.
Все огорченья и преграды, какие только воздвигаются человеку
на пути его, все искушенья и соблазны, ему предстоящие, собирал он перед ними во всей наготе, не
скрывая ничего.
Еще страшней, еще чуднее:
Вот рак верхом
на пауке,
Вот череп
на гусиной шее
Вертится в красном колпаке,
Вот мельница вприсядку пляшет
И
крыльями трещит и машет;
Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,
Людская молвь и конский топ!
Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил и страшен ей,
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.
Горе так сильно подействовало
на нее, что она не находила нужным
скрывать, что может заниматься посторонними предметами; она даже и не поняла бы, как может прийти такая мысль.
— Да, мой друг, — продолжала бабушка после минутного молчания, взяв в руки один из двух платков, чтобы утереть показавшуюся слезу, — я часто думаю, что он не может ни ценить, ни понимать ее и что, несмотря
на всю ее доброту, любовь к нему и старание
скрыть свое горе — я очень хорошо знаю это, — она не может быть с ним счастлива; и помяните мое слово, если он не…
Может быть, отлетая к миру лучшему, ее прекрасная душа с грустью оглянулась
на тот, в котором она оставляла нас; она увидела мою печаль, сжалилась над нею и
на крыльях любви, с небесною улыбкою сожаления, спустилась
на землю, чтобы утешить и благословить меня.
Несмотря
на это французско-классическое образование, которого остается теперь уже так мало образчиков, разговор его был прост, и простота эта одинаково
скрывала его незнание некоторых вещей и выказывала приятный тон и терпимость.
Они прискакали к небольшой речке, называвшейся Татаркою, впадающей в Днепр, кинулись в воду с конями своими и долго плыли по ней, чтобы
скрыть след свой, и тогда уже, выбравшись
на берег, они продолжали далее путь.
Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события;
на первом углу она остановилась почти без сил; ее ноги подкашивались, дыхание срывалось и гасло, сознание держалось
на волоске. Вне себя от страха потерять волю, она топнула ногой и оправилась. Временами то крыша, то забор
скрывали от нее алые паруса; тогда, боясь, не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие и, снова увидев корабль, останавливалась облегченно вздохнуть.
Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо к Ассоль.
Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь
на сонной земле.
Я очаровал эту даму, внеся ей деньги за всех трех птенцов Катерины Ивановны, кроме того и
на заведения пожертвовал еще денег; наконец, рассказал ей историю Софьи Семеновны, даже со всеми онерами, ничего не
скрывая.
— Петр Петрович и не
скрывает, что учился
на медные деньги, и даже хвалится тем, что сам себе дорогу проложил, — заметила Авдотья Романовна, несколько обиженная новым тоном брата.
— Али вот насчет господина Разумихина, насчет того то есть, от себя ли он вчера приходил говорить или с вашего наущения? Да вам именно должно бы говорить, что от себя приходил, и
скрыть, что с вашего наущения! А ведь вот вы не
скрываете же! Вы именно упираете
на то, что с вашего наущения!
А ты без
крыл и слаб; неужли ты дополз?» —
«Нет, я б
на это не решился».
Вожеватов. Да, правду; а бесприданницам так нельзя. К кому расположена, нисколько этого не
скрывает. Вот Сергей Сергеич Паратов в прошлом году появился, наглядеться
на него не могла, а он месяца два поездил, женихов всех отбил, да и след его простыл, исчез неизвестно куда.
Вскоре я выздоровел и мог перебраться
на мою квартиру. С нетерпением ожидал я ответа
на посланное письмо, не смея надеяться и стараясь заглушить печальные предчувствия. С Василисой Егоровной и с ее мужем я еще не объяснялся; но предложение мое не должно было их удивить. Ни я, ни Марья Ивановна не старались
скрывать от них свои чувства, и мы заранее были уж уверены в их согласии.